Митрополит Калужский и Боровский Климент:

Интервью митрополита Климента журналу "Элита"

– Первый, традиционный, вопрос: как Вы пришли к вере? Вы помните, как в первый раз пришли в храм?

– Впервые меня принесли в храм на седьмой день от моего рождения, чтобы крестить. И с этого момента моя духовная связь с Церковью никогда не прерывалась. Все мое детство было связано с храмом, поэтому нельзя сказать, как я пришел к вере – я вырос в вере. В своем сознании я себя никогда не отделял от Церкви. Помню, когда мне было семь лет, старший брат и мама взяли меня с собой в Троице-Сергиеву Лавру. А где-то с одиннадцати–двенадцати лет я ездил в Лавру уже самостоятельно.

– А Вам не страшно было ездить одному?

– Нет. Но один раз со мной произошел курьезный случай, когда мне было лет двенадцать. Помню, это было в пасхальные дни, и на пасхальную седмицу приходился гражданский праздник, по всей видимости это было накануне Первого мая. Мама и братья днем уехали в Лавру, а я учился во вторую смену. Придя из школы, зная, что все в Лавре, я решил тоже ехать туда. Уже смеркалось, когда я ехал в электричке. Людей было мало, и я задремал. Слышу сквозь сон, как открывается дверь, и вагон входит милиционер. В вагоне купе две лавки, и я сидел один. Видя милиционера, я притворился, будто сплю. Он посмотрел на меня и спросил у пассажиров: «Чей это мальчик?» Они говорят: «Не знаем». Тогда он подходит ко мне и толкает, чтобы разбудить, а я делаю вид, что крепко сплю и пробуждаюсь. Милиционер спрашивает меня: «Куда едете?» А я не сориентировался, что ответить, знал только одно – нельзя говорить, что в Загорск к бабушке, потому что к бабушке – значит в Лавру, а это были времена хрущевских гонений. Я говорю: «К теще», – хотя значения этого слова я не знал, слышал только, что существует какой-то родственник, который так называется. Смотрю на него, он улыбнулся и ушел. В Загорске мы останавливались у знакомых матушек, когда я приехал, все удивились, что сам приехал и спросили, как доехал, я ответил: «Да так, милиционер в поезде интересовался: Куда еду? Я сказал: еду к теще», – все засмеялись. Я спрашиваю: «Что смеетесь?» «Когда вырастешь, узнаешь», - ответили мне. А потом пояснили, кто такая теща. Я после этого сразу выучил эту всю сложную структуру родственных отношений.

– Что повлияло на Ваше решение стать священником, связать свою жизнь с Церковью?

– У меня с детства было желание стать священником. Помню, как, придя домой после богослужения, мы с младшим братом – он сейчас архиепископ Тобольский и Тюменский – повторяли все, что видели и слышали в храме. Пели по очереди: то он на клиросе, то я. У нас мамин платок был вместо ризы, было самодельное кадило, и мы ходили с ним по дому – совершали каждение. В Лавре, когда мне было лет двенадцать, архимандрит Кирилл (Павлов) подарил мне служебник. А мой в те года духовник, архимандрит Тихон (Агриков), на мое обращение к нему: «помолитесь, батюшка, чтобы Господь помог мне вырасти хорошим», сказал: «До 14 лет прочитай четыре раза все Четвероевангелие, и Господь поможет». Я так и поступил. То есть с детства во мне было стремление служить в храме, быть в алтаре. Особенно сильное впечатление на меня производили монахи Троице-Сергиевой Лавры.

Еще одним важным фактором считаю постоянное общение с верующими людьми. У нас дома часто останавливались люди, ехавшие в Лавру со всей России, потому что в хрущевские времена приезжим было небезопасно останавливаться на ночлег в Сергиевом Посаде – тогда он назывался Загорск. Обычно они приезжали в Москву, в Патриархию со своими проблемами. Останавливаясь у нас на ночь, рассказывали о своих приключениях и нелегкой жизни. И я, тогда еще ребенок, слушал о гонениях на Церковь, о притеснениях верующих и о мужестве, с каким люди защищали храмы и монастыри от закрытия, и я думал, что, когда вырасту, обязательно буду помогать этим страдающим людям, буду, как они, сохранять православную веру.

– Я правильно понимаю, что Вас воспитывали в вере?

– У нас в семье все верующие: нас четыре брата, и все мы служим в Церкви.

– А Ваши родители тоже были священнослужителями?

– Нет, никто в родстве в прошлом не были священнослужителями. Но в детстве рядом с нами жили две монахини. Они были пострижены еще до революции, а т.к. в те годы почти все монастыри были закрыты, поэтому они были вынуждены жить в миру, как обычное люди, только сохраняя монашеские обеты и, по возможности, выполняя монастырский устав. Их дом находился напротив нашего, и мы часто бывали у них. Они угощали нас чаем с сухариками или баранками и рассказывали нам истории из жизни святых. Мы видели в этих рассказах силу веры, которую имели эти подвижники, особенно периода гонений на христиан в первые века. Эта сила подвига святых укрепляла их, и они передали нам эту веру. Это было просто удивительно! Монахини были очень грамотными, образованными. Дома у них на всех стенах были иконы и было много духовной литературы, они часто давали нам читать свои книги, и этим привили нам усердие и к чтению.

– А в школе как относились к Вашей вере?

– По-разному. В период хрущевских гонений, конечно, надсмехались и выводили перед классом: вот он крестик носит, вот он ходит в церковь. Но при этом одноклассники относились ко мне хорошо, у меня было много друзей в школе. Одноклассники не обращали внимания на то, что мы ходили в Храм. Был у нас в школе интересный случай. Когда мой старший брат поступил в семинарию, то на него оказывалось очень сильное давление. Ему рекомендовали поступать в институт, предлагали хорошую работу, говорили, что скоро все храмы закроют, зачем учиться на священника, но он сказал, что выбор свой уже сделал. Тогда вызвали на общешкольной линейке второго моего брата. Он на три года старше меня: я учился тогда в третьем классе, а он – в шестом. На линейке перед всей школой директор сказал: «У этого школьника в семье большая трагедия – его брат поступил в Тимирязевскую академию». Все как засмеются! Он спрашивает: «Почему смеетесь? Он там на попа учится!» Директор перепутал Духовную академию с Тимирязевской – ну, академия и академия, тогда известна была только Тимирязевская.

Что касается меня, то Господь так устроил, что мой классный руководитель – его звали Дмитрий Михайлович Богородский – был верующим человеком, хотя и партийным. Он всегда маму предупреждал: «Завтра ваши пускай в школу не приходят, будут принимать в пионеры». Утром мама говорила нам: «В школу можно не ходить».

– Значит, Вы не были пионером?

– Не был ни пионером, ни комсомольцем.

– А как к этому в школе относились?

– Вызывали родителей на педсовет, но мама всегда говорила, что я быть пионером не хочу, что мы верующие люди. Но при этом сами пионеры не очень-то дорожили своим званием. Например, в старших классах мои одноклассники по отношению к пионерскому галстуку иногда так себя вели, что понятно было их отношение к пионерству. Поэтому ко мне ребята относились хорошо, понимали меня, говорили: «Молодец, что так твердо стоишь на этой позиции». А руководство школы смирилось, что я и братья не вступаем ни в пионеры, ни в комсомольцы. Здесь еще раз хочу сказать о моем классном руководителе Дмитрии Михайловиче, который нас всегда защищал. Когда на педсовете начинали поднимать вопрос о том, что такой-то – не пионер, он говорил: «А что, разве плохо учится?» – и все вопросы снимались.

– А вас отговаривали идти в семинарию?

– Нет. Дело в том, что, когда я поступал в семинарию, то к этому отнеслись проще, потому что я был третьим из нашей семьи. Самый старший брат, отец Николай, тогда уже окончил семинарию и был приходским священником, а второй брат уже поступил в на первый курс Академии. Я шел третьим, поэтому, наверное, думали, что уж со мной делать, раз вся семья пошла по церковной линии. Самое сильное давление было на моего старшего брата, отца Николая.

– В чем заключается Ваше служение в должности Управляющего делами?

Вопросы, которые мне приходится решать, относятся к внутрицерковной жизни, они связанны с организацией деятельности епархий и приходов, взаимодействие Патриарха и Синода с епархиями, содействие Патриарху в управлении Церковью. В круг моих обязанностей входит организация межепархиальных и общецерковных мероприятий. Управляющий делами это помощник Патриарха в организации всех направлений внутренней жизни нашей Церкви, которые определяют не только ее настоящее, но и будущее.

– А кем для Вас является Патриарх? Он для Вас просто начальник, учитель, или наставник?

Во-первых, в Церкви отношения строятся не на административных началах, то есть я – начальник, а ты – подчиненный. Патриарх является главой всей Церкви, духовным отцом для всех принадлежащих к Церкви как в России, так и всей канонической территории Русской Православной Церкви, а в нее входят и суверенные теперь государства: Украина, Белоруссия, Молдавия и др. страны. Поэтому, в первую очередь, Святейший Патриарх для меня является духовным отцом, духовным лидером. Само служение Патриарха в Церкви особое: он молитвенник и печальник за всю страну и живущих в ней людей. На нем лежит большая ответственность перед Богом за спасение людей, и вместе с тем он является заступником за народ перед властью. Вот, например, в прошлом году, когда вводили закон о монетизации льгот, Патриарх первый заступился за пенсионеров и простой народ. Ведь Церковь состоит из людей, и большей частью к ней принадлежат простые люди, те самые пенсионеры, рабочие, учителя, врачи, студенты и дети, и естественно, когда у народа осложнятся жизнь Патриарх, как печальник Земли Русской, заступается за них. В этом Святейший для нас является примером.

– Вы у него учитесь?

– Каждый человек у кого-то чему-то учится. И, естественно, мы все смотрим на Его Святейшество и учимся, как поступать. Патриарх имеет большой духовный и жизненный опыт.

– Интересно, во сколько начинается Ваш рабочий день? И в каком часу Вы встаете?

– Рабочий день у меня начинается в машине, с телефонных звонков. Вот сегодня, например, мне позвонили в 7 часов утра с Дальнего Востока, а иногда звонят и раньше. Разница во времени такая, что у них был уже конец рабочего дня.

А встаю я в зависимости от потребности, чтобы вовремя быть на работе или на службе в храме. Обычно мой день начинается с молитвы. Затем, если не служу в храме, завтракаю и просматриваю новостной блок по телевидению – надо же знать, что происходит в стране и в мире. К девяти часам я приезжаю уже на работу и день проходит согласно распорядка до вечера, часов до восьми.

– А прессу вы просматриваете?

– На прессу много время уделять не могу. Мне делают ее подборку, но в руки она мне попадает уже после обеда. С утра, в 9.30–10.00 у меня почти каждый день совещание по подготовке общецерковных мероприятий, затем – приемы, намеченные встречи. Так проходит вся первая половина дня, и где-то только после 15 часов я знакомлюсь с прессой, работаю с корреспонденцией. Иногда до газет и журналов очередь доходит только к вечеру или в машине, ведь часто приходится выезжать на мероприятия, которые проходят в городе.

– А сколько под Вашим руководством Церковь проводит мероприятий в год?

– Все мероприятия проходят под руководством Святейшего Патриарха, я занимаюсь их подготовкой. К примеру, расскажу о прошлом годе. Начался он с Рождественских чтений, которые проходили сразу после Крещения. Затем проводилось празднование 300-летия Православия на Камчатке, 60-летие победы в Великой Отечественной войне и 625-летие Куликовской битвы. Весной прошли три общецерковные конференции. В июне отмечалось 15-летие интронизации Святейшего Патриарха, и перед этим юбилеем проходило ряд мероприятий. Приходилось также участвовать в перезахоронении Деникина и Ильина. Занимался и подготовкой патриарших визитов в епархии. В прошлом году, например, Патриарх посетил Казань, Петербург, Калугу, Азербайджан, Тулу и Куликово поле, Нижний Новгород, Молдову. Всего было 9 поездок. Каждую поездку надо подготовить, спланировать все мероприятия, обсудить все с принимающей стороной и т.п.

– В Управлении делами большой аппарат?

– Пять человек.

– Наверное, объем одних только писем огромный, на которые надо отвечать?

– Да. Каждый день поступают десятки писем. За первых три месяца этого году у нас исходящих писем уже более двух тысяч. Это не считая поздравлений, благодарственных писем, которых к одному празднику Пасхи будет несколько тысяч. В прошлом году было исходящих писем из деловой переписки было более восемь тысяч и столько же входящих.

– И все обрабатывать приходится?

– Да. Святейший Патриарх лично просматривает почти все письма, приходящие в его адрес, и накладывает на них свою резолюцию. В соответствии с этой резолюцией мы и работаем. Кроме того, через канцелярию проходит и большое количество наград, и Патриарх лично подписывает грамоты. К примеру в связи с 60-летием Победы в Великой отечественной войне, которую наша страна отмечала в прошлом году, Патриарх подписал почти пять тысяч специально выпущенных к этому юбилею грамот.

– Он сам лично определяет награды?

– Да, лично сам. Есть, конечно, наградной комитет, но он только готовит документы. Патриарх все эти документы просматривает и принимает решение: иногда кого-то вычеркнет. При этом все ордена определяются его решением. Бывает, архиереи ходатайствуют, и он соглашается, а чаще всего, просто подают список лиц, представляемых к награде, и он решает, кого каким орденом наградить.

– В прошлом году Вы стали членом Общественной палаты. Чье это было решение?

– Предложение поступило от Президента. После чего я подумал, посоветовался, взял благословение у Святейшего Патриарха, и недели через три дал согласие.

– Будучи в Общественной палате, вы будете отстаивать интересы Церкви?

– Естественно, я буду говорить о позиции Церкви по тем или иным вопросам. Буду открыто заявлять о том, что для Церкви неприемлемо, и стараться отстаивать то, что Церкви потребно. А интересы Церкви - это интересы верующему народу, всего нашего общества. Поймите, ведь основой учения Церкви являются Заповеди Божии. Какой вред для общества, если они будут выполняться? «Не убей; не укради; не прелюбодействуй, чти отца и матерь твою и др.» Вот основа церковной жизни, и основа церковных интересов заключается в том, чтобы эти заповеди были реализованы в жизни нашего общества. И если каждый из нас все это будет сохранять, то только благо будет для нашей страны.

– По долгу службы Вам приходиться общаться с представителями государственной власти. Есть ли светские чиновники, с которыми Вас связывают не только рабочие отношения, но и дружеские? С кем Вы вообще дружите?

– Я стремлюсь со всеми иметь хорошие отношения. Я не делю: этот друг, а этот нет. Обычно я легко вступаю в контакт с людьми, с удовольствием провожу время в общении. Беседую, делюсь впечатлениями, обсуждаю разные темы: и духовные, и относящиеся к общественной жизни. И я не могу сказать, что выделяю кого-то как друга. Есть, конечно, «друзья детства», с которыми у меня давние отношения, а есть близкие люди, с которыми у меня давние отношения в связи с моим церковным служением. Только одна проблема, почти нет времени для дружеского общения, особенно в Москве. Я чаще приглашаю их в гости в Калугу, и там, посещая святыни, имеет общение. Многие любят посещать источник в Тихоновой пустыни. Там можно искупаться, попить чай, поговорить.

– Вы с друзьями созваниваетесь, переписываетесь?

– Сейчас, к сожалению, такой вид общения, как письма, исчезает. Теперь через мобильную связь любого можно найти и с ним переговорить. Я немного с грустью к этому отношусь, потому что люблю писать.

– Владыка, скажите, а кто у Вас занимается домашним хозяйством, то есть в магазин ходит, еду готовит?

– Слава Богу, сейчас возрождается много монастырей, в том числе женские. И в Калуге, и в Москве в домашнем хозяйством мне помогают монахини из женских монастырей. В Калуге на территории епархиального управления живут несколько монахинь, которые следят за бытом, готовят еду. Они приезжают и сюда, когда надо убраться в квартире, и что необходимо подготовить, то готовят.

– А вы живете в квартире?

– Да, в типовой двухкомнатной квартире.

– А дом за городом есть?

– В Подмосковье дачи у меня нет. И в Калуге ее нет. В Калуге я живу в епархиальной резиденции, которая находится в центре города.

– А отпуск где вы проводите?

– Отпуск я люблю всегда проводить в Калуге по той причине, что большую часть года я провожу в Москве, поэтому в моей епархии накапливается много дел. В общем, приходится заниматься епархиальными делами. Правда, находясь в Калуге, я еще, если так выразиться, пишу, только не ручкой, а на компьютере, набираю тексты. Кроме того, когда хорошая погода, нахожу время выезжать в лес. Я люблю гулять по лесу. Могу ходить по 5-6 часов.

– Просто ходить или ягодки собирать?

– Когда ягоды есть, то остановлюсь, соберу немножко. Но не с корзинкой, а только поесть. А когда наступает время для грибов, то и их собираю. Например, в позапрошлый год, когда был большой урожай на грибы, я нашел белый гриб весом в 950 грамм.

– А что пишете? Вы мысли свои записываете или стихи пишете?

– Мысли. Про стихи я не буду говорить, что я их пишу. А мысли разные записываю.

– Афоризмы?

– Нет. Я готовлю сейчас книгу, хочу ее издать.

– Это будет документальный труд?

– Мне довелось восемь лет служить в Америке и там изучать деятельность первой православной миссии и последующее развитие нашей Церкви во времена святителя Иннокентия и Патриарха Тихона. У меня наработан большой материал, и я хочу его завершить. Кроме того, в семинарии я преподаю Православную аскетику. Это предмет прикладной, приходится разрабатывать темы, применительно к современной жизни. Все материалы у меня в компьютере. С его помощью накапливаю и обрабатываю нужную информацию, вношу исправления в электронный текст, и когда необходимо, распечатываю лекции. Но я очень люблю работать и с книгами, читать, находить что-то новое, интересное.

– Больше исторические книги читаете?

– И исторические тоже.

– Скажите, а сейчас в семинарии больше стало поступать, чем раньше, или тенденция стабильна?

– Стабильно хорошая. Сейчас стало поступать больше молодых, недавно окончивших школу. Большая часть из этих молодых людей выросли в Церкви, то есть с детства посещали храм, окончили воскресные школы или учились в православных гимназиях. Они очень отличаются от людей, которые пришли к вере в зрелом возрасте, тем, что они впитали в себя веру и основы Православия. И храм для них – дом родной. Это очень важно.

– А как заканчивается Ваш рабочий день?

– Я приезжаю домой, примерно, в 9–10 часов вечера. Обычно сначала смотрю новости, а потом либо возьму книгу почитаю, либо открываю компьютер и работаю на нем, а часто бывает привожу с собой письма или какие-либо документу и их просматриваю. А вообще завершаю день вечерней молитвой.

– А в котором часу вы ложитесь спать?

– Когда захочу.

– Сериалы не смотрит или, кинофильмы?

– Специально не смотрю.

– А новое российское кино? Может быть, хотелось какой-нибудь фильм посмотреть? Вот недавно вышел фильм про детей – «Сволочи».

– Нет. Я видел рекламу, и то расклеенную на улице, но не смотрел.

– А «Мастера и Маргариту»?

– «Мастера и Маргариту» смотрел только два отрывка, мне не понравилось. И к тому же он начинался в 21.00, а я в это время смотрю новости по Первой программе.

– Вы только духовную литературу читаете, или художественную тоже?

– И художественную, когда есть время.

• < Назад
• Вперёд >