Митрополит Калужский и Боровский Климент:

Историю России и Русского Православия невозможно разделить без ущерба для ее понимания. Многовековое сосуществование нашего государства и Церкви взаимно дополняет их судьбы, сказывается на развитии каждого из них.

Особенно это прослеживается на примере царской России. С одной стороны, Церковь определяет нравственный эталон поведения, предписывает участие в таинствах и богослужениях, воздержание в дни постов, а также другие нормы благочестия, и это повсеместно утверждается в государстве, рассматривается властью в качестве обязательного для граждан «исполнения христианского долга».

С другой стороны, Церковь веками истово хранит стержень государственности — православие, и живо откликается на государственные нужды. Достаточно вспомнить благословение на Куликовскую битву преподобного Сергия князю Дмитрию Донскому с дружиной; работу на Аляске православных миссионеров, мирно приводивших под власть русской короны местные племена и народы; активное участие духовенства в деле всенародного образования в конце XIX—начале XX века.

По этой причине неправомерно разделять отечественных религиозных и светских деятелей, в частности писателей, особенно влиявших на мировоззрение и образ жизни своих читателей. С советских времен, говоря об огромном литературном наследии Льва Толстого, как правило, замалчивают тот факт, что вторым автором по количеству написанных трудов является православный подвижник и духовный писатель святитель Феофан (Говоров), Затворник Вышенский. В Издательском совете Русской Православной Церкви изучается его духовное наследие и готовится к выпуску «Летопись жизни и трудов святителя».

Его наследие по сей день актуально и важно, поскольку любой наш современник, как бы он ни относился к Богу и Церкви, так или иначе, соприкасается с проблемой выбора для себя духовных ценностей и нравственного эталона. В разнообразных условиях жизни, при любом общественном строе, особенно во время социальных потрясений, этот вопрос остается актуальным для человека. О поиске и определении внутренних приоритетов и норм жизни учил святитель Феофан в своих произведениях и письмах, а также своим личным примером.

Жизнь этого святого подвижника во многом уникальна. Он прошел путь от сына сельского священника до ученейшего епископа XIX столетия. В составе Первой русской духовной миссии будущий святитель несколько лет работал на Святой Земле, а впоследствии был настоятелем посольского храма в Константинополе. Во время служения на Ближнем Востоке он выучил несколько восточных и европейских языков, собрал рукописи поучений древних подвижников и перевел их на русский язык, открыв эту духовную сокровищницу отечественному читателю. Пробуждая в своих современниках жажду христианского подвига, святитель Феофан писал произведения о правильном прохождении духовной жизни. За глубокий анализ движений души его называют основателем православной психологии.

Особо выделяет святителя Феофана подвиг уединения и затворничества, к которому он стремился с юности и которого достиг в 51 год своей жизни. Надо подчеркнуть, что он ушел на покой не для отдыха, а ради усиленного служения Матери Церкви. Святитель глубоко ощущал, как говорил один из его современников, «наступление нового момента исторической жизни нашего интеллигентного общества» и свою обязанность «ответить коренной настоятельнейшей нужде этого момента».

Пребывая на покое, а затем в затворе, он продолжал оставаться на передовой как истинный воин Христов: защищал Церковь от веяний рационалистического подхода к вере, нигилизма, оккультизма, вольнодумства, сектантства, атеизма; учил православных христиан, как правильно веровать и устроить свою духовную жизнь; служил маяком для людей, ищущих духовные и нравственные ориентиры.

Именно на покое и в затворе, святитель Феофан смог в полной мере посвятить себя научно-богословской, переводческой деятельности, а также толкованию посланий святого апостола Павла. В этот период из-под его пера выходит ряд произведений по праву вошедших в сокровищницу святоотеческого наследия. Среди них можно выделить такие переводы как «Добротолюбие» в пяти томах и «Слова преподобного Симеона Нового Богослова». Стоит сказать, что святитель Феофан не ограничивался прямым переводом творений древних отцов, но актуализировал их, делая более понятными для современных ему читателей, становясь в полной мере соавтором тех подвижников, слова которых он переводил.

Помимо переводов наследия святых отцов и толкования Священного Писания святитель Феофан неустанно занимался пастырским руководством. Со своими многочисленными духовными чадами он общался посредством переписки. До нас дошли более чем 1 400 писем святителя, в которых он утешает и наставляет всех, кто обратился к нему в духовной скорби, сомнении, трудной жизненной ситуации.

Оставив мир, святитель Феофан не отгородился от его проблем, старался быть в курсе общественной, литературной и научной жизни. Он читал газеты и журналы, которые выписывал не только в России, но и за рубежом, живо интересуясь новостями науки и техники, а также событиями, происходившими по всему миру. По поводу многих из них святитель высказывал свое мнение, что нашло отражение в его обширной переписке. Также он следил за международной обстановкой и консультировал по болгарскому вопросу, имея авторитет среди российских дипломатов.

Наряду с богословием и духовным окормлением святитель Феофан активно занимался физическим трудом. Как известно, в его келье были токарный и другие станки, при помощи которых он изготавливал и ремонтировал стоявшую в ней мебель. Для своего развития он приобрел скрипку и фисгармонию, «гуделку», как он ее называл, на которых святитель разучивал различные мелодии, в том числе и богослужебных песнопений.

Как видим, святой епископ-подвижник понимал затвор не как полное отрешение от мира, свойственное монашескому деланию первых веков христианства, а как сосредоточенное уединение ради достижения наибольшей чистоты духовного подвига и, через него, оказание помощи страждущим соотечественникам.

Святые мощи святителя Феофана пребывают в Свято-Успенском Вышенском монастыре в Рязанской области. 29 июня отмечается его память.

«Вечерняя Москва»

• < Назад
• Вперёд >