Митрополит Калужский и Боровский Климент:

Митрополит Калужский и Боровский Климент:

Школа и демография

Псалмопевец Давид сказал: «Наследие от Господа: дети; награда от Него — плод чрева» (Пс. 126; 3).

Что дети — это чудо и счастье, знают все на протяжении многих тысячелетий. Вот только, что это счастье требует кропотливого труда, как внутреннего, так и физического, от подобного факта современные люди приходят в уныние и предпочитают выбрать более легкий путь жизни. Если не брать во внимание внутригосударственную политику разных периодов нашей страны, то при общем очень беглом взгляде на нынешнюю демографическую картину в России приходят крайне печальные мысли.

Вот пример. Живут две семьи. У каждой по дому или квартире. В каждой семье по одному ребенку: в одной мальчик, в другой девочка. Дети выросли, встретились, влюбились друг в друга и поженились. В их семье тоже один ребенок. Время идет, происходит смена поколений. Старики уходят из земной жизни. И наступает момент, когда на одного ребенка оказывается два дома. Представим, что и супруга его из семьи, где уже два или три поколения по одному ребенку. Тогда домов на них двоих, но создавших одну семью, оказывается гораздо больше. Но человек не живет в нескольких домах одновременно. Следовательно, он продает то, что раньше принадлежало его близким, и там поселяются совсем другие люди. А если не продает, то сдает в аренду. Но все мы знаем, что и это нередко несет в себе немало неприятных сюрпризов. Жильцы могут привести дом в такое состояние, что в нем жить невозможно, или переделают по своему вкусу то, что дорого владельцам, или предпримут действия, чтобы жилище вообще не покидать, когда оно снова понадобится владельцу. А если дом в селе, или небольшом городке, то он может просто пустовать. Но за любым строением нужен уход, нужно поддерживать его техническое состояние, нужно следить за территорией возле дома, а если этого не делать, то он начнет ветшать и разрушаться. А когда дом разрушится, то останется участок заброшенный, который все больше начинает зарастать. Если проехаться по селам и городкам километров 200 от Москвы, мы встретим немало таких домов. Даже есть деревни, которые 30-40 лет назад имели по 50-60 хозяйств, сейчас в них жилых осталось менее десятка домов. Пустеют целые улицы и села, ранее принадлежащие коренным жителям. Все меньше самих коренных жителей.

Или представим себе большую семью, большое хозяйство. Земли много, забот много и людей много. Весь большой огород, большой сад обработаны. За скотиной и птицей есть необходимый уход. Весь ремонт в доме делается своевременно, за его состоянием следят. Всегда заготовлены припасы со своего огорода. Много рук — поэтому можно сделать много разных дел. А если случится так, что следующее поколение семьи отказывается от деторождения или решит иметь только одного ребенка — что произойдет со всем хозяйством? Оно придет в запустение, рук станет намного меньше. Старшие члены семьи стареют, уже не могут работать, сами нуждаются в уходе, а молодых слишком мало для такого хозяйства, и дела не с кем разделить. И приходится сокращать посадки, до ремонта руки не доходят, и лестница с крыльцом начинают подгнивать, достаточно припасов сделать не успевают, шить и плести корзины некогда вовсе, да и не может один человек все делать, это раньше можно было брать на себя разный труд, а сейчас семья маленькая совсем, или вовсе ее нет... Что произойдет дальше? Земля зарастет, дом будет ветшать, навыки рукоделия, ремесла будут теряться. Превратится ли земля, на которую не хватает рук, в пустырь или будут у нее новые хозяева? Может быть так и так.

Но ведь это и происходит с нашей землей. Сколько людей, семей сегодня вовсе отказываются от рождения детей? Подчеркну: я говорю о тех, кто отказывается сам, а не о тех, кто не может стать отцом или матерью по состоянию здоровья. Сколько сегодня семей, в которых только один ребенок?

Страна у нас большая. А нас, живущих в ней людей, чьи предки жили тут много веков, все меньше и меньше. Что происходит, если нас все меньше? Одно из двух. Или земли наши зарастают, пустеют, и тогда мы получаем все новые и новые заброшенные деревни, села. Или на эти земли приходят жить другие люди. Те, у кого большие семьи, несколько детей. Те, кто готов работать.

В последние годы мы регулярно слышим жалобы родителей или учителей, что в классе детей из семей, для которых русский язык не является родным, больше, чем детей русскоязычных... Учителя сетуют, что непонятно, кого учить, т.к. учиться на языке, который почти не знаешь, само собой разумеется, гораздо труднее, чем на родном, поэтому дети из семей с другими родными языками не могут учиться на том же уровне, что дети местных уроженцев: нужно медленнее и четче говорить, больше повторять, давать меньше объем материала. Если следовать этим путем, русскоговорящие дети будут скучать, много учебного времени у них будет проходить с меньшей пользой, чем могло бы, они получат гораздо меньше знаний и навыков, чем это предполагается программой и ожиданиями родителей. Но если ориентироваться на местных детей и работать в оптимальном для них темпе, то дети, для которых русский не является родным, не будут успевать, а значительную часть материала вообще не поймут. А это один класс, и они должны заниматься вместе... Родители тоже выражают беспокойство, сетуют, что время учебы тратится не лучшим для их детей образом, что одноклассники не всегда понимают, что именно им говорят, что в классе есть группки по национальному признаку...

Традиционно хочется найти того, кто же во всем «виноват». И вот здесь хочется сказать: что к этому привело? Не мы ли сами решили иметь не более одного ребенка в семье? Чему же удивляться, если на освободившиеся пространства, на те виды работ, на которые не нашлось желающих, приходят и приезжают люди, в семьях которых много детей и которые готовы эти работы выполнять? И что удивляться, что таких людей много, если нас самих все меньше?

Дело не в том, что мы не любим приезжих, наша страна многонациональна и народ наш странноприимен, мы всегда встречали гостей с хлебом и солью. Опыт обучения в наших школах, когда в одном классе дети самых разных национальностей позволяет уверенно сказать, что у нашего народа нет неприятия, нет нелюбви, особенно к детям.

Педагогов и родителей пугает и заставляет чувствовать растерянность все более частая ситуация, когда русскоязычных детей в местах многовекового проживания именно русских людей становится меньшинство. Но, повторю, в этом надо винить не кого-то внешнего. В этом надо винить себя. Нас меньше, потому что в наших семьях мало детей. В наших, а не в чьих-то...

«Вечерняя Москва»

• Вперёд >